
Застолье 50 художников обернулось разговором о самом главном
В проекте приняли участие 50 художников разных поколений, которые представили работы разных лет, по большей части совсем новые, созданные специально к выставке, например, это Владимир Дубосарский, Дмитрий Шорин и Константин Звездочетов, и это дорогого стоит. Монументалисту Дубосарскому пришлось, правда, изрядно помучиться, умещая себя в «малую форму», поскольку он привык совсем к другому размаху. Его «Небо. Море» — запечатленное время с голубой морской водой, белой пеной волн, переходящих в голубое небо, и потекшее облако, со свисающими, как сосульки, белыми струйками. Ассоциаций множество, они самые невероятные. Все зависит от степени воображения смотрящего. Здесь все словно кому-то протягивают руки, втягивают в свою орбиту, какой бы фантастической она ни была.
Размер всех работ строго предопределен: 50 на 50 см — и ни шага в сторону. Ну почти. Только Елена Ковылина вышла из берегов, создав два кружочка 50 на 50, которые поместила в круглую раму диаметром 100 см в виде инь и янь На одном она изобразила девушку с минимальной талией в 50 см, на другом — мужской бицепс 50 см, это максимум, до которого может раскачать свое тело атлет. Так, через телесность, художница переживает контрасты нашего мира. Проект как раз о них — об аритмии и турбулентности, которые переживают каждая личность, сообщество и мир. Поэтому остальные небольшие «квадраты», размером как один из черных Малевича, разместили в пространстве одного зала волнообразной развеской, тем самым подчеркнув эмоциональные колебания и цикличности. Начинается все с темного, депрессивного колора, следом успокоение, очищение, осмысление и выход вновь к радости и людям.
Своего рода эпиграфом становится «квадрат» Василия Кузнецова под названием «Нескончаемый диалог». Это ключевое слово, поскольку проект посвящен коммуникации. Для художника из Иркутска, который впервые участвует в московской выставке, это очень личная история: шахматная доска и ее игроки из дерева и вязальной проволоки. В детстве Василия научил игре в шахматы отец, которого недавно не стало. Провожая отца в последний путь, художник положил к нему в могилу арт-объект в виде шахмат. Для этого проекта сделал другой, зашифровав в расположении фигур слово «речь» в двоичном коде. К шахматным фигуркам, созданным из металлических прутьев, можно прикоснуться — они, как пружина, среагируют вибрацией.
Коммуникация здесь предполагает диалог разных художников разных поколений из разных городов (от Парижа до Красноярска), собравшихся вместе, чтобы лучше понять друг друга и себя. Сквозной темой с некоторыми отступлениями стало застолье как символ единения.
Как человеку понять человека? Лучше всего собраться за одним столом. Авторы напоминают о древнегреческих пирах, «Тайной вечере» Леонардо да Винчи, перформансах в честь Дмитрия Пригова в метро, когда художники устроили застолье прямо в вагоне и читали стихи поэта. В галерее FINEART условное застолье не стало дословным воспроизведением традиционного, скорее — его космической метафорой, диалоговым пространством, где авторские миры собираются вместе, соприкасаются между собой, образуя неожиданные связи, неочевидные рифмы, причудливые переклички.
Каждая из представленных работ — окно в личную вселенную автора, что подтверждает уже шахматный диалог с отцом Василия Кузнецова. Многие личные послания, таким образом, образуют единое звучание. Зрители считают эту поэму из точки бифуркации. Это понятие в термодинамике и синергетике означает момент, когда привычные системы доходят до критического состояния, рушатся, и на их месте возникают новые. Состояние турбулентности, в которую погрузился мир, по словам куратора, свидетельствует о том, что мы на пороге чего-то нового. То же самое переживало человечество в начале ХХ века, когда в бурном арт-процессе рождался русский авангард.
Серж Головач представил вполне программную для проекта работу «Точка бифуркации» из зеркальной нержавеющей стали. Она как воронка затягивает вглядывающегося в нее зрителя, погружает в космическую бездну. Есть и другая «Точка бифуркации» Оксаны Лычагиной с причудливыми фигурами, образующими космический узор.
50 на 50 — это еще и fifty-fifty, некий компромисс желаемого и действительного. Первое, что видишь еще на пороге основного зала, — «Одно сердце на двоих» из серии «ГенноМодифицированные Кирпичи» Василия Слонова. Жесткие кирпичи под стеклом, как под колпаком, стоят на ножках и с нежностью протягивают друг другу ручки. Всегда ли мы готовы к дружескому рукопожатию в нерукопожатное время всеобщего расслоения и отдаления? Сергей Чернов в квадрате 50 на 50 поместил несколько рядов из использованных металлических банок. «Полотно» из банок наискось прорезает рваная рана.
После фокуса на деталях начинается почти абстрактная серия, в центре которой концептуальная работа Тимофея Смирнова, живописно изображающая оборот рамы, где можно прочитать: «Что-то очень красивое». Ничего красивее того, что вы можете нафантазировать в своем сознании, не может написать художник, как ни старайся. Она напоминает, как и соседние работы Сергея Катрана, Елены Юдиной, Рубена Апресяна, какой путь прошла история искусств. Абстракция вышла на первый план после Второй мировой — это был момент забывания и исцеления травмы. А после нее на сцену вышел поп-арт во главе с Энди Уорхолом. Неслучайно в проекте «50/50» из абстракции зритель приходит к постмодернистской иронии: веселому застолью молодых художников Васи Иванова и Евы Нитки, сотканному из нитей, космическому пикнику Даши Фурсей, где Юрий Гагарин застольничает с инопланетянами, словно после апокалипсиса, яркой работе Кати Белявской, где из пистолетов вырываются не пули, а цветы. Здесь, кстати, можно найти «трогательную работу» Виктора Перельмана, название которой отражает суть: «Комедиант Каттелана и Фонтан Дюшана объясняют Черному квадрату необходимость четвертого угла и физическую невозможность Малевича». Главные герои искусства ХХ века собрались за столом, на котором лежит акула Демиана Херста. Ее можно покрутить. Иногда пасть показывает прямо в пол, где лежит арт-ковер Сергея Калуженова из Красноярска, к которому прикреплена фляжка с надписью «Живая вода». Так арт-объекты «работают» сообща.«Устрицы» Галины Ерещук, написанные специально для проекта, напоминают нежные цветы невиданного сорта. Они расположены на противоположной стене от серии о распаде. Здесь фокус на деталях, ведь счастье в мелочах. Устрицы — как сочная мякоть, которая тает во рту. Наивная художница с профессиональным образованием Люся Воронова вывела свою «Формулу» цветов — все те же 50 на 50. Каждый цветок — символ человека, а весь «букет» символизирует арт-сообщество. Поверх него наложены простые фигуры — круги и квадраты, где зашифрована цифра 50 и которые вместе напоминают о том, что все самое простое — всегда самое сложное, и наоборот.
Слава Ерещук поделился «квадратом» красной «Икры», целиком заполняющей весь допустимый формат. Фокус на икринках — тоже о важности деталей жизни, в которых нужно уметь видеть красоту и простое человеческое счастье. Dessert time Сергея Кармеева, фотохудожника из Саратова, — ассоциативная фотография, сделанная над столом, где праздник в разгаре. Но мы не видим лиц людей, только руки, бокалы, кружки тарелок, которые сливаются в единое чувство радости от единения и близости. Центральной на этой стене стала работа Леонида Тишкова «Знак даблоида», который он придумал еще в 90-х годах. На многих своих выставках этот символ, означающий буддистский путь, он вешал в «красном» углу, как Малевич свой «Черный квадрат» на выставке «0.10». Но здесь тишковское Дао заняло центр стены, ведь выставка как раз про нескончаемое движение, полное взлетов и падений, из которых и складывается вселенский баланс. Для проекта «50/50» Леонид написал новый «Знак даблоида», так что желтый круг, куда он вписал красный символ, так и пышет ярким цветом. Краска еще не просохла. Этот «мостик» к этапной для мировой истории выставке «0.10» напоминает, что Малевич складывал философию нового искусства силами единомышленников. 0 в названии той выставки означает выход из предметных форм через супрематизм, а 10 — количество участников проекта (в итоге, правда, на выставке 1915 года свои работы показывали 14 художников, но идеолог проекта решил не менять избранное изначально название).
Комментарии