Свой 100-й сезон Театр сатиры открыл премьерой по пьесе Михаила Булгакова «Иван Васильевич», известной широкому зрителю по культовой кинокомедии Леонида Гайдая «Иван Васильевич меняет профессию». Взяться за постановку, обреченную на сравнение с киношедевром, всегда риск. Но нынешний худрук не из робкого десятка.

Поэтому, пока в зале не ушёл свет, именно его голос сообщает публике, что пьеса «Иван Васильевич» была написана Булгаковым в 1935 году для Театра сатиры, но ей в то непростое время по цензурным соображениям не суждено было увидеть свет рампы. Пришлось подождать каких-то 88 лет, чтобы история о телепортации во времени русского царя и советских граждан состоялась.

Для начала режиссёр Газаров решил поразить зрителя визуально, для чего на сцене художник Владимир Арефьев соорудил нечто, поражающее воображение формой и размерами — огромный шар цвета металлик с присоединёнными трубами и приборами как будто завис в воздухе. Казалось, что немалых размеров сцена Сатиры для такого маловата, особенно когда инженер Тимофеев привёл своё изобретение в действие. Тогда сфера, грозно вращаясь, поехала, не по-детски создавая иллюзию преломления пространства, отчего в одну сторону двинулась стена, перекрывающая глубину сцены, а за сферой поползла светящаяся дорожка, разделённая к тому же на секции и зловеще отороченная красной подсветкой. Впечатляющее зрелище, доложу я вам — мощно и дорого.

Но это, так сказать, воплощение чуда инженерной мысли будущего, с одной стороны. А с другой, прошлого с расписными стенами Грановитой палаты, стрельцами, гуслярами и матушкой-царицей в сопровождении. Комедия положений с участием исторических и вымышленных персонажей являла собой ну очень большой стиль, какого в Сатире давно не помнят.

Под стать сценографии и жанр, избранный режиссером для булгаковского «Ивана Васильевича» — гротеск.

Роли основных персонажей раскрашены — костюмно, музыкально и пластически. Если позы, то нарочито вычурны, если гримы, то нарочито избыточны. Костюмы исторические, богатые и из времён НЭПа. Выход каждого, если не с «Цыганочкой», то танцевальным или вокальным номером как на родном, так и на иностранном языке. Реквизит более чем реалистичный, во всяком случае яства, поданные на блюдах к царскому столу, можно рассмотреть даже из последних рядов партера.

Такому стилю, казалось бы, должна соответствовать и игра. Но не каждый из участников спектакля оказался мастером по гротеску — жанру броскому, грубоватому, но чтобы таким казаться, требующему тонкой характерной прорисовки. Оказалось, что лучше всех этим владеет исполнитель заглавной роли — Юрий Васильев, который в спектакле сыграл сразу двух Иван Васильевичей — управдома Буншу-Корецкого и царя всея Руси Грозного.

Но артист, воспитанный в лучших традициях прежней Сатиры, в этой роли превзошёл себя. Я даже не узнала его поначалу, как только он появился в образе хлопотливого управдома: на полусогнутых шаркает, голос дребезжащий, суетлив и мелочен. И через сцену он же — царь, чья поступь и голос полностью соответствуют его историческому прозвищу. И оба его Ивана Васильевича убедительны. Кстати, у артиста, чем у кого либо, в спектакле больше превращений из одного образа в другой, поэтому его страхуют другим артистом в маске Васильева-царя, а может, и Васильева-Бунши — совсем я запуталась в этой булгаковский фантасмагории, воплощенной Газаровым.

Вторая, бесспорно, удачная роль — Жорж Милославский в точном исполнении Артема Минина, лёгкого, пластичного артиста, он прямо-таки гнётся, вращается, на шпагат садится. Другим с фарсом и гротеском пришлось сложнее — внешняя острая характерность образов, достигнутая в основном за счёт костюмов и париков, внутренней остроты не добавляла. Может, поэтому больше запомнились объёмные костюмы Марии Боровской, чем те, кто их демонстрировал, принимая в них эффектные позы или валяясь в ногах Ивана Васильевича. Поз оказалось недостаточно.

Возможно, артистам, особенно при участии большой массовки, было непросто распределиться на сцене, которая плотно застроена декорацией как в первом, так и во втором актах. А возможно, числом массовки и не стоило было брать сцену. Как бы то ни было, но всем есть ещё над чем поработать.

Но финал, прямо скажем, удался и полностью соответствовал фразе Ивана Васильевича из гайдаевской комедии: «Танцуют все!!!». Под современную мелодию в стиле заводного джаза танцевали буквально все, умело расставленные режиссером эффектными группами на авансцене, на плывущей дорожке от адской машины времени, слева и справа. Казалось, что и сама эта адская машина смеялась и подрагивала в воздухе, довольная тем, что возвратила всех в XXI век.