За окном вьюга, в ночном небе звезд не разглядеть, и бес крадет Луну… В то время как ведьма Солоха (меццо-сопрано Валентина Гофер) плетет интриги то с казаком Свербыгузом, то с дьяком, то с Чубом, то с самим чертом. / предоставлены пресс-службой театра «Геликон-опера»

Прелюдией к премьере становится изящный вернисаж в фойе Сергея Зимина, представляющий полотна Левицкого, Тропинина, Боровиковского — живопись и графика XVIII — начала XX веков: 32 работы из восьми частных коллекций «От Диканьки до Петербурга». Именно по такому маршруту во времена Екатерины II и предпринимают путешествие герои оперы ради пары красивых туфелек, которые становятся символом любви, что все же оказывается сильнее меркантильного желания обладать роскошной вещицей.

А на сцене кружит вьюга, в ночном небе звезд не разглядеть, и бес крадет Луну… В заснеженной Малороссии разворачивается колоритный сказочный сюжет. Ведьма Солоха (меццо-сопрано Валентина Гофер) с Чертом (бас-баритон Елисей Лаптев) интригуют: «Бес нашептывал Солохе, обыкновенно нашептывают всему женскому роду», а Вакула (тенор Сергей Абабкин) и Оксана (сопрано Елизавета Кулагина) пытаются распознать и не упустить свою любовь: «Мочи нет боле, душа — пропадай!»

Спектакль дарит надежду, что мечты, если не только верить, но и трудиться, находят свое воплощение
Быть может, как раз из-за козней нечистой силы Чайковский дважды возвращался к своей гоголевской партитуре. Сначала, в 1876 году, появился «Кузнец Вакула», а 11 лет спустя — «Черевички». Но при всем своем мелодическом богатстве и уникальной смысловой глубине сюжета эта опера так и не оказалась в ряду самых популярных и востребованных произведений композитора.

Первый раз публика услышала и увидела «Черевички» 31 января 1887 года в Большом театре, дирижировал сам Петр Ильич.

Сергей Новиков, для которого это уже четвертое режиссерское обращение к операм Чайковского (в багаже «Иоланта», «Опричник» и «Евгений Онегин»), представляет «Черевички» в редком для театра сегодня «ностальгическом» стиле.

В действии нет ни провокативной и прямолинейной актуализации, ни доминанты какого-либо режиссерского послания.

На первый взгляд, все точно по тексту — и музыкальному, и литературному (порой стих, в отличие от музыки, оставляет впечатление чуть тяжеловесное, архаичное и неловкое, хотя роль либреттиста тут взял на себя поэт Яков Полонский), когда игра актеров, их костюмы (правда, все же хотелось чуть больше шика в сцене бала от нарядов Марии Высотской) и, конечно, декорации спектакля нарочито «правильные», классические: есть даже будто архивный тканевый занавес и простые цирковые фокусы, хотя дело не обходится и без вполне технологичных спецэффектов…

Но с каждой минутой погружения в музыку и осознания того, какой тоской по родным хуторским местам молодого Гоголя рожден этот шедевр, та эстетическая бережность, с которой сделан спектакль, не только вызывает уважение, но и пробуждает фантазию, даря надежду на то, что и несбыточные мечты, если не только верить, но и трудиться, находят свое воплощение. Ведь население Диканьки — это жизнерадостная рождественская толпа, с восторгом идущая колядовать в зрительный зал с публикой. И не зря отец Оксаны — настоящий казак Корней Чуб (бас Михаил Гужов) — констатирует: «А славную сыграл я с вами шутку…».

Молодой дирижер Филипп Селиванов аккуратно собирает музыкальную фактуру, подчеркивая немало интересных деталей и предчувствие того, что из «Кузнеца Вакулы» возникнет суперлирический образ Ленского, а из «Черевичек», которые Чайковский считал комико-фантастической оперой, родится мистическая суггестия «Пиковой дамы»…

Но пока из партитуры, что вполне естественно для премьерной ситуации, абсолютно целостная оркестровая ткань еще не соткана. Она порой слишком «трепещет» и даже местами «надрывается». И певцы, среди которых особенно сильна половина солистов, поют все же еще пока с ощущением «первого приближения» к музыкальному материалу. Что, впрочем, не особо воздействует на беззаботное и радостное настроение от соприкосновения с настоящей зимней сказкой, красивой, нежной и ироничной, где, безусловно, добро и мудрость побеждают зло и коварство. Вот было бы так всегда и в реальной жизни.