«Полифония» — такое звучное название получила выставка, где сошлись работы художников-нонконформистов разных эпох. Не только тех, благодаря которым слово «нонконформизм» стало нарицательным в отношении творчества авторов, чья художественная система не укладывалась в официальную советскую доктрину. Но и тех, кто и позже, и после распада СССР, и сегодня, создает «другое искусство». Разноплановые, но в одинаковой мере звенящие образы в галерее Нади Брыкиной рассмотрел «МК».

Просторная двухъярусная галерея на Мясницкой располагается в «кафельном» доме с богатой художественной биографией. Здание было построено по проекту Федора Шехтеля, его заказчиком выступало Строгановское училище. Знаменитые керамические вставки на фасаде выполнены как раз его учащимися. Некогда в «кафельном» доме располагались мастерские, студенческое общежитие на 410 молодых художников, квартиры их преподавателей.

И сегодня в доме-коммуне сохраняется творческий дух, в котором слышится многоголосье разных эпох. Выставка «Полифония» объединила признанных авторов — Юрия Злотникова, Игоря Шелковского, Франсиско Инфанте, Игоря Новикова, Ольгу и Олега Татаринцевых. На первом этаже, который просматривается с улицы насквозь благодаря большим окнам, выставлены живопись и арт-объекты, а на подземном этаже — более камерные, графические вещи.

Из общего хора «других» художников (всего их 16 и каждый поет на свой индивидуальный лад) выделяется несколько — за счет количества и качества представленных работ. Больше всего в экспозиции произведений Марлена Шпиндлера, Игоря Вулоха и Игоря Новикова.

Марлен Шпиндлер — одна из самых трагических фигур искусства второй половины ХХ века. Широкая публика смогла по достоинству оценить его творчество только в 1996 году, когда в Третьяковской галерее состоялась его большая ретроспектива. На ней автор появился на инвалидной коляске, к которой был прикован после инсульта. Тогда о непосредственной импульсивной манере Шпиндлера заговорили как об открытии, хотя в кругах специалистов он был известен давно. Его пластический язык выделяется на фоне всего «другого искусства», богатого на эксперименты и новаторские практики. Шпиндлеру выпала сложная судьба — около 15 лет он провел в лагерях.

Художник, казалось бы, с женским именем (на самом деле это советский неологизм-аббревиатура: Маркс + Ленин = Марлен) получил вполне академическое образование и начинал с классической графики. Он учился в художественной студии при «Мосфильме», а потом работал на «Комбинате графических искусств», где создал более 200 товарных знаков. Но ученические живописные опыты скоро сменились экспериментами, которые шли вразрез с соцреалистическими установками и не могли получить официального признания в СССР. Невостребованность приводила к злоупотреблению алкоголем и ситуациям, за которыми последовали тюремные сроки. Вышел он на свободу лишь в 1989 году. В ссылке художник продолжал писать. Многие работы, представленные на выставке, рисуют тюремные будни — в них слились все эмоции, который художник испытывал в таких условиях. Среди графических работ есть, например, сюжет под названием «Прогулка арестантов»: мы наблюдаем за заключенными с высоты бурого напряженного неба, серые фигуры зэков напоминают призраков, над которыми кричат вороны. А вот рисунок из тюремной камеры в темно-зеленых тонах: все узники заняты чтением, и, кажется, их думы роятся в звенящей болотной тишине…

Свои работы Марлен часто подписывал тремя крестами. На его картинах часто возникают маковки церквей, разные христианские мотивы. И в то же время в них присутствуют тотемные языческие образы с латиноамериканскими мотивами. Почти первобытный нарратив, импульсивный пластический язык Марлена Шпиндлера поражает детской искренностью и философией, свойственной умудренным старцам. Облик Шпиндлера — с его марксовской бородой, львиной гривой и удивленным взглядом — отвечал этому образу.

Игорь Вулох считается классиком абстракции и одним из главных нонконформистов-шестидесятников. Ему тоже выпала нелегкая судьба. В 1941 году его отец Александр Вулох ушел на фронт и через год погиб. Тогда же четырехлетний Игорь Вулох попал в детский дом как беспризорник. Мать разыскала сына лишь спустя несколько лет после войны. Жизнь в детдоме оставила неизгладимый след в подсознании мальчика родом из Казани, и, кажется, искусство стало для него успокоением. Из Казанского художественного института, где Игорь Вулох учился с 1953 по 1958 год, он вышел уже сложившимся художником. В 1957 году отправил свой пейзаж «Зима» на Всесоюзную художественную выставку, проходившую в Манеже, и он получил высокую оценку признанных мастеров — живописца Константина Юона и скульптора Сергея Конёнкова. Игорь хотел учиться дальше — подавал документы в Суриковский институт, но его не взяли, посчитав, что учить его уже нечему. Тогда он поступил на художественный факультет ВГИКа, но уже через год покинул стены учебного заведения, так как не хотел ломать себя. Зато вгиковский опыт позволил ему получить работу на киностудии им. Горького, и в 1966 году он даже снялся в фильме «Сердце друга» в роли замполита Ремизова. Поворотным в его творчестве стал 1968 год, когда он начал свои «белые серии».

Его работы — спокойные и медитативные — постепенно уходят в абстракцию стертых цветов, где вроде бы нет конкретного сюжета, но сознание все время выхватывает в линиях и пятнах связь с реальностью. На одной из представленных на выставке работ мы видим широкие мазки — серые, белые, черные — и узнаем в них книги, рассыпанные по полке. Кажется, серый звучит здесь во всех оттенках и обладает особой, литературной музыкальностью. На другой картине — из светлых, то розоватых, то бежевых пятен — выступает горный пейзаж. «Композиция» — цикл монолитных абстракций, прорезанных трещинами, — создает ощущение, что мы смотрим на реальность через телескоп или лупу, кажется, перед нами и микро-, и макромир в деталях…