Сегодня пациентки пластических хирургов уже не просят сделать грудь седьмого размера — женщинам хочется выглядеть максимально естественно и не вызывающе. Но иногда специалистам всё-таки приходится сталкиваться со странными запросами.

Эксперты рассказали о необычных случаях из практики, рисках липосакции и «потребительском экстремизме».

Стремление к естественности
«Один пациент попросил сделать из него человека-кота. Он хотел, чтобы ему заточили зубы и сделали черты лица максимально схожими с кошачьей мордой, — вспоминает случай из практики пластический хирург, врач-эксперт российско-итальянского проекта «Доступная пластическая хирургия из Милана в России» доктор Гайя. – Должен ли в клинике пластической хирургии работать психолог, который будет убеждать пациента в том, что в образе человека-кота окружающие воспримут его критически? Такого правила нет. В штате моей клиники психологи не числятся. И с подобными запросами мы не работаем. Если клиент хочет стать человеком-котом, человеком-пауком или принцессой из диснеевского мультика, мы отправляем его на консультацию к независимому психологу».

Доктор Гайя отметил, что в последние годы странных запросов стало меньше. Это на пике расцвета пластической хирургии клиенты подходили творчески к своим преображениям, а теперь требуют более натурального результата. Чаще всего приходится отговаривать пациента от желаемой им операции не по эстетическим соображениям, а именно по физиологическим.

«Приходит молодая девушка, которая хочет увеличить грудь, — продолжает рассказ специалист. – Ей 20 лет, встречается с молодым человеком, у неё есть все предпосылки в ближайшее время выйти замуж и родить ребёнка. К чему тогда тратить немалые деньги на операцию, результат которой будет потерян? Если у женщины есть планы в течение ближайшего времени забеременеть, родить и кормить грудью, то оперироваться нет никакого смысла. Грудь — гормонозависимая ткань и во время беременности очень сильно меняется. К тому же операция может привести к гипертрофии молочной железы».

Третий размер – идеальный?
К радости хирургов, всё-таки маммопластикой интересуются уже рожавшие женщины. Оно и понятно: во время беременности грудь увеличивается в размерах, после периода грудного вскармливания — уменьшается и всё это нормальные физиологические явления. Однако кожный покров молочных желез сокращается не так быстро и не настолько, как того хотелось бы женщинам. Он растягивается и из-за этого возникает внешнее ощущение, что грудь сползла вниз. Естественно, что многим хочется «вернуть всё как было».

«Раньше после некоторых операций клиенты выглядели ненатурально и вызывающе. А как ещё можно выглядеть с грудью седьмого размера? – рассуждает доктор Гайя. – К счастью, теперь люди хотят, чтобы все выглядело естественно. Я всегда женщинам говорю, что третий размер груди лучше всего. Он может быть и вызывающим, и скромным. Смотря как одеться. На практике далеко не всегда женщине легко ужиться с новой грудью. Одна моя пациентка, молодая девушка из модельного бизнеса увеличила грудь на один размер, а через год решила отказаться от имплантов. Она испытывала неприятные ощущения и привыкнуть к этому не смогла. Мы снова её прооперировали. Тут есть один нюанс: после того как женщина откажется от имплантов, как ни крути, внешне грудь будет выглядеть хуже, чем раньше. Будет птоз – опущение молочных желез. Я предупредил девушку, что потребуется минимум полгода на восстановление. В силу возраста она восстановилась и всё-таки осталась довольна. Но бывает и по-другому».

«Я решила увеличить грудь после того, как дочери исполнилось 10 лет, и я уже твердо решила, что рожать больше не буду, — рассказывает жительница Челябинска Оксана. – Оперировалась в хорошей клинике, вроде бы все прошло хорошо, но через несколько дней после выписки левая грудь стала синеть и болеть. Оказалось, лопнул какой-то сосуд. Меня срочно прооперировали повторно. К счастью, всё обошлось. Грудью я довольна. Муж тоже».

По статистике, 90% пациентов пластических хирургов – женщины. Что же толкает их на радикальное преображение? Прежде всего, навязанные идеалы красоты – пухлые губы, выдающиеся скулы, стройные бёдра. Кустодиевские пышечки не в моде.

Опасная операция
В СМИ до сих пор вспоминают историю жительницы Сургута, которая в 2021 году приехала в Челябинск прооперироваться. На операционном столе она находилась четыре часа. Сделала липосакцию и липолифтинг в области живота, грудной клетки, поясничной области. Через несколько дней начались осложнения после оперативного вмешательства, и женщина скончалась.

«Липосакция – опасная операция, — говорит пластический хирург одной из челябинских клиник Анна Иванова. — Сегодня она популярна, поскольку наш образ жизни – гиподинамия. Казалось бы, чего проще – накопила на операцию, легла на операционный стол, уснула, а очнулась стройной ланью. Ан нет! Липосакция — это удаление жировых отложений хирургическим путем, в простонародье «откачка жира». Но максимум за одну операцию мы можем откачать 4 литра жира. Так что сбросить в одночасье десятки килограмм не получится. К тому же ожирение – противопоказание для подобной операции. Липосакция — это всего лишь контурная пластика тела. Во время операции ткани повреждаются настолько сильно, что внутри и под кожей образуются спайки, внутренние шрамы. Из возможных осложнений – разрыв нервов, сосудов, нарушение чувствительности и пигментация кожи. 4 литра – это очень много! Это приравнивается к кровопотере, человек может умереть, если откачать больше. А ещё жир может попасть в сосуд, закупорить его и всё, это тоже приговор».

Реабилитация после липосакции, по словам специалиста, занимает до двух месяцев. Это период сложный как морально, так и физически. Боль в первое время настолько сильна, что справляться с ней придется за счет препаратов. А из-за отеков после операции многие пациенты впадают в отчаяние: им кажется, что эффект нулевой. Первые итоги можно будет заметить только спустя пару месяцев.

К слову, количество жировых клеток закладывается в детстве, именно поэтому медики рекомендуют следить за питанием детей. В противном случае во взрослой жизни они всегда будут набирать вес, грезить о похудении, а худеть при этом им будет очень сложно.

«Стопроцентный результат не гарантируем!»
У каждого оперативного вмешательства свои риски. Об этих рисках обязан знать врач, а пациент должен ему помочь, рассказать о своём здоровье всё как есть, чтобы эти риски свести к нулю. Перед некоторыми пластическими операциями человека могут даже госпитализировать для полного обследования. У пациента не должно быть никаких очагов инфекции, никаких патологий со стороны сердца и сосудов, дыхания, эндокринной системы. И если клиника гарантирует стопроцентный результат после операции, надо разворачиваться и уходить.

«То же самое касается рекламы передовых методик в сфере пластической хирургии, — говорит доктор Гайя. — Если клиника очень громко о них заявляет, то либо у неё в штате очень хорошие специалисты, либо отдел маркетинга задался целью срочно «отбить» средства, вложенные в приобретение передового оборудования. Но купить передовую технику — полдела. Нужно ещё обучить специалистов, которые будут на ней работать. Это как с автомобилем. Мало иметь одни только права, чтобы сесть за руль дорогущего автомобиля: у него может быть очень большая мощность, а значит, малейшая ошибка будет стоить жизни водителю».

Бывают случаи, когда пациент жалуется: консультировался у именитого хирурга, а оперировал в итоге его коллега или ученик.

«Так бывает, но ответственность все равно на том, кто это позволяет, — продолжает врач. — По закону операция не может проходить с одним хирургом, их должно быть как минимум два, это предусмотрено протоколом безопасности. Вдруг у одного из специалистов разойдется фантазия, должен же его кто-то остановить? Или хирургу стало плохо, руки затряслись? Не оставлять же пациента на несколько часов на операционном столе под анестезией. Второй хирург должен быть правой рукой первого и они должны быть взаимозаменяемы. К тому же хирурги не рождаются сразу именитыми и умелыми. Когда я учился и оперировал, рядом со мной стоял профессор, который нес ответственность за пациента, лежащего на столе. Если я что-то делал неправильно, он брал мою руку и показывал, как правильно».