Сегодняшний день сборной навеял неожиданную аналогию. Есть такая известная фраза: политика – искусство возможного. Её вспоминают тогда, когда хотят подчеркнуть земной, прагматичный порядок действий в противовес рассуждениям о благих намерениях, масштабных планах, далёких перспективах и тому подобных прекрасных воздушных замках. В контексте дня занятно, что автором этой формулы считается Отто фон Бисмарк, железный канцлер Германской империи. А вывел он её полтора века назад в интервью газете, издававшейся в Санкт-Петербурге.

Сегодня, в ожидании матча Германии и России, есть полное ощущение, что именно искусством возможного вынужден заниматься Станислав Черчесов.Для него, для Черчесова, встреча с Германией, которая во многом сформировала его менталитет, и не только футбольный, и с Йоахимом Лёвом, которого он числит одним из своих учителей в профессии (пересеклись в «Тироле» в сезоне 2001/02), значит много. Вне всякого сомнения, он видит в этой встрече одно из средств самоутверждения. Когда месяц назад Владимир Познер в телевизионном интервью задавал ему вопрос, какую команду мира он хотел бы тренировать, если бы имел право выбора, то получал ответ: «Байерн» (Мюнхен). И даже при не самой серьёзной вроде бы тональности разговора это звучало как признание крайне ценное. Поскольку позволяло понять: Германия – это центр персональной футбольной вселенной Черчесова. Вот почему для него так важно заявить о себе там, и матч сборных – очень подходящий случай.

И вот к этой встрече он подходит практически без команды. А впереди, через четыре дня, ещё один важнейший матч, только уже официальный. Против Швеции, четвертьфиналиста ЧМ-2018.

Почему без команды, – удивится кто-то, – если в распоряжении Черчесова сейчас 24 футболиста? У нас есть ответ от самого тренера. Как-то, ещё до ЧМ-2018, он с присущей ему щепетильностью объяснял разницу между понятиями «сборная» и «команда». Говорил примерно так: сборная-то, то есть набор игроков, у нас есть, но хотелось бы иметь команду, а вот она пока не сложилась.

И вот на чемпионате мира это долгожданное событие наконец произошло. У нас действительно появилась команда, благодаря чему мы и прошли так далеко. И Черчесов глубже других понимал ценность этого обретения, а потому очень им дорожил. Когда сборная впервые встретилась осенью, он явно выделял тех, кто прошёл ЧМ-2018. Ладно бы только в официальном матче с Турцией, но и в спарринге с Чехией он задействовал их максимально. Именно в этих людях, получивших неповторимый опыт, выдержавших сравнение самого высокого ранга, и главное, сумевших стать командой, он видел свою опору в дальнейшей работе.

И вот прошло два месяца. Не будем вспоминать Игнашевича с Акинфеевым и Жиркова с Самедовым, которые попрощались со сборной летом, но даже от послечемпионатской команды теперь остались одни руины. Фернандес, Зобнин, Головин, Черышев, Дзюба – все эти люди были на ведущих ролях в Лиге наций, где мы очень достойно отыграли три матча. И всех их сейчас выкосили травмы (Зобнин формально в составе, но полноценно не тренируется).

Из тех, кто более-менее регулярно играл на чемпионате мира, остались только четверо: Кудряшов с Газинским да Ерохин с Кузяевым. И выходит, что команды у Черчесова снова нет. Снова, как и год-другой назад, только сборная. То есть просто сбор игроков, у которых пока не было возможности стать монолитом.

Вот и вынужден Черчесов заниматься искусством возможного. То есть находить решения, которые будут полезны прямо сейчас. Решения неожиданные, не всегда популярные, но наиболее, по его мнению, действенные – не вообще и не в перспективе, а сегодня, в текущий момент.

Вот, к примеру, кто-то судит со стороны: сломались у тебя Фернандес со Смольниковым – хотя бы на одно место позови Рассказова. Хороший же мальчишка – старается, растёт. Народ тебя поддержит: он всегда за молодёжь. Но что делает тренер? Вспоминает о 32-летнем Набабкине, а когда выбывает ещё и Петров, вызывает 31-летнего Игнатьева. Какое будущее у этого дуэта? Скажем прямо: никакого. Но сейчас, сегодня, на этих невидных стариков положиться можно вернее, чем на самую замечательную молодёжь.

Или Ари. Давайте начистоту: решение непопулярное. Слишком уж много становится в национальной команде натурализованных. Что, – вопрошают критики, – разве в стране нет молодых способных форвардов? Есть. Более того, Черчесов даже знает их имена. Но его не интересует завтра – его интересует сегодня. Германия со Швецией у него уже на повестке дня, побеждать их надо не когда-то потом, а здесь и сейчас. И Ари в свои 32 года, как считает тренер, готов к тому полнее, чем другие, более перспективные форварды. Вот так в исполнении Черчесова выглядит искусство возможного.

И это же самое стремление решать вопросы в практической плоскости, не витая в облаках, есть подозрение, возьмёт в Черчесове верх в ближайшем матче с Германией. Многие ждут в четверг экспериментального состава. Рискну предположить обратное: стартовый состав будет максимально близок тому, который намечен на Швецию.

Между матчами целых четыре дня, следующая игра только на пятый – вполне достаточно для восстановления. К тому же совсем не обязательно нагружать основу целиком: право на шесть замен даёт достаточное поле для манёвра. Но с начала стоит ждать именно первый состав.

Во-первых, это Германия – не просто топ-сборная, но и центр черчесовской вселенной. Это престиж, репутация, реноме – ставить опыты с такими материями не в правилах Станислава Саламовича. А во-вторых, у Черчесова сегодня не команда, а просто сборная, и будет очень странно, если тренер, привыкший крепко стоять на земле, проигнорирует возможность сделать этот набор игроков хотя бы чуть монолитнее. Тем более что его же практика предыдущих лет подтверждает: каждый второй матч в очередной паре сборная проводит сильнее, чем первый, – именно за счёт укрепления связей.

Пусть Черчесов не канцлер, но по-своему тоже железный. И о том, что искусство возможного он освоил не хуже Бисмарка, сказала хотя бы история Игнашевича на чемпионате мира. Просто теперь ему предстоит экзамен на земле первоисточника, а это событие нерядовое даже для того, чьё имя – в немецком звучании Стани – иногда кажется однокоренным со словом «сталь».